#шестаков
она произносит: лес,– и он превращается в лес
с травой по колено, с деревьями до небес,
и входит она в свеченье зелёных крон,
и лес обступает её с четырёх сторон,
она произносит: свет,– и он превращается в свет,
и нет никого на свете, и слова нет,
и облако белой глиной сворачивается в клубок
пока еле слышно она произносит: бог...
2
поздняя осень в венах шуршит, она
время сжимает, не разожмёшь без той,
что не спросясь входила в разрывах сна,
свет приводила солнечный на постой,
где вы теперь, весенние хохолки,
воды дрожат и ёжатся в родниках,
сердце глодают огненные хорьки,
красные листья не упадут никак...
3
смерть начинается в понедельник,
сладко потягивается, маленькая, саами,
у неё весёлый нрав, молодое тело,
хей, молодое тело, полосы от бретелек,
дёргает за плечо, смотри, где был ягель, теперь секвойя,
гладит по волосам, ластится неумело,
вглядывается журавлиными глазами,
летящими сквозь тебя, говорит: не сегодня...
4
господи, сделай так, чтобы она не снилась,
не брала за руку, не проводила пальцем по коже,
обрати меня в четвероокий, в четверорукий стилус,
только освободи, только не приводи ее больше, боже,
солнце остановилось где-то меж двух америк,
зябко расколотому надвое небосводу,
рыбы в рыбьей тоске выбрасываются на берег,
человек в человечьей медленно погружается в воду...
5
пока она произносит в трубку: не помню, уже давно,
человек на том конце провода становится декабрём, и, почуяв стужу,
его соседка в квартире слева захлопывает окно,
распускает волосы, приглушает свет, безмятежно мужу
говорит: какая ранняя в этом году зима…
пока не сойдут снега, они будут любить друг друга,
изредка вслушиваясь, как за стеною в квартире справа бормочет тьма,
или в очередь воет вьюга...
6
нет никакого неба да и земли,
явь обрывается, свет забивается в щели,
губы остыли, звуки в себя ушли,
в порах пространства мы обитаем еле,
речь отшептала, отщебетал словарь,
время утюжит медленная трехтонка,
только два тела вспыхивают, как встарь,
певчими половинками для дифтонга...
7
левая половинка лица от матери, правая от отца,
по линии, где они сходятся, разламываются сердца,
стою, держу своего осколки над головой
и думаю: ну и влип, японский городовой,
а ты берёшь их, склеиваешь, склоняешься надо мной
и шепчешь: вернётся светом, что было тьмой,
и вновь загремят на стыках скорые поезда,
и правая половинка станет твоей тогда...
8
спрашиваю: ты дух?– отвечает: дождь,
спрашиваю: ты дождь? – отвечает: камень, –
в белом саду, обещает, меня найдешь
у голубятни синей за облаками,
видишь, с семи холмов над равниной свет,
там и сойдемся мы на последней тризне…
что остается от жизни? – ответа нет,
что остается от смерти? – спроси у жизни...
9
припухлые губы, солёные сны, ледоход,
почти безнадежна зимы одичалой гримаса,
в бидоне молочника солнце, он думает – масло,
и нежный салат на углу зеленщик раздаёт,
как будто не с нами всё это, как будто не здесь,
где воздух венозен и щурятся вербы желтками,
белёсая мгла оседает, как мутная взвесь,
и пусто, и ясно, что это не здесь и не с нами...
10
это дерево называют гинкго билоба,
каждый лист на нем перепонкой дрожит резной,
я смотрю на тебя всем телом, куда там в оба,
как, быть может, смотрел еще в мезозой
птерозавром, увальнем теплокровным,
выкликая в птичьей своей тоске
эту песнь под тем же зеленым кровом
на понятном каждому языке...
11
ломкий весенний свет и прозрачный лес,
словно кувшин с разводами по краям,
словно от всех подарков, от всех чудес
дивных толика нынче дана и нам,
в небе прогалы, и половодьем снов
ночь омывает землю, пока взахлёб
губы, сияя, вшептываются без слов
в плечи, предплечья, локти, ладони, лоб...
12
приходит с деревянным яблоком, протягивает ладонь,
шепчет: не бойся, ешь, оно уже хлеб…
лицо темноокое озеро балатон,
степная кожа, дикие пушты губ,
не боюсь, отвечаю, видишь, ведь я не слеп,
видишь, сердце моё скроено по тебе точь-в-точь,
ты мой приют, дуная хмельная глубь,
долгая нынче будет в карпатах ночь...
13
почки набухшие, мыльные пузыри,
охра и кобальт, сурик да киноварь,
сколько беспримесной радости у зари,
словно внутри уютного слова “встарь”,
в синие очи распахнута тишина,
снег одряхлел, но ещё не сошёл с лугов,
солнечным двоякодышащим у окна
сладко во сне посапывает любовь…
14
прошлое умирает исподтишка,
все мамелюки его, жалейки, дурные вести,
и неважно, чья легла на плечо рука,
лишь бы чья-то была, лишь бы только вместе,
то черёмуховым, то яблоневым крылом
над цветами белыми повилики
машет, машет в воздухе заводном
зверь летучий, дивный, двояколикий...
15
она рисует белого льва и сирень на дверце,
ладони ее подобны ливням, слова сетям,
а он человек с отвесной осенью в сердце,
и в каждом его зрачке молодой сентябрь,
он смотрит в неё как в воду и входит в неё как в воду,
она вдыхает его как воздух, и он обращается в воздух,
и руки их прозревают, и реки пересыхают, и тают льды,
и сон их белые оберегают львы...
16
сюда забредавшая осень казалась кромешной,
и не было сил отвести цепенеющий взор
от маленькой вестницы, зеркало взявшей с насмешкой,
чтоб гостью среди запустенья увидеть в упор,
заколку долой, и, как бабочки, пряди забьются,
и времени медленный мёд отблестит, загустев,
пока зачарованный вол улыбается с блюдца
и с детской картинки поёт апельсиновый лев.
17
эти гласные и согласные, лина, такой изюм,
что встаёшь, отведав на ночь иных фонем,
с немотою в теле, блуждающей, как дум-дум,
и уже не помнишь, откуда ты и зачем,
и не знаешь больше, который язык родной,
и стоишь, и смотришь на волчью крылату сыть,
убирая из азбуки буковки по одной,
чтоб когда они кончатся, лина, заговорить...
18
кто берёт белила, кто грифель, кто школьный мел,
бренчит на гитаре, матом орёт благим,
звёзды достает с неба левой, потом правой рукой,
переставляет горы, путь указывает кораблю,
я прочирикал бы это в рифму, если б умел,
я бы это верлибром или дольником там каким,
прозой протяжной, такой вот проозой или другой,
но я не умею, просто шепчу: люблю…
Сергей Шестаков. "18 коротких стихотворений о любви"
